я не знаю, уместно ли было когда-либо говорить о нестабильности - порой мне кажется, что я приписываю себя к людям с серьёзными проблемами, чтобы оправдать свою ленность и неумение жить. я пытаюсь анализировать себя и свои отношения с миром - откуда, например, это тщательно гасимое желание вызвать агрессию, лучше - с трудом признаёшься себе же - физическую? тяга ли это к саморазрушению или жажда почувствовать, что кто-то к тебе неравнодушен? я не знаю.
мне кажется ещё, что весь дискомфорт, на который я жалуюсь - на самом деле суть что-то одно, что я принимаю за разные формы и до чего не могу докопаться. сегодня это страх космоса, завтра ненависть к себе, послезавтра - страх одиночества. и каждый раз я думаю, что поймала корень.
поэтому сегодня, в очередной уверенности, это ода одиночеству.
белые стены, картины и открытки, светлое бельё, большие окна. и птицы. я так хочу что-то своё.
сравнила недавно в разговоре с кем-то себя со степным волком - в шутку, конечно - хожу по улицам и бросаю презрительные взгляды на окна с отвратительным мещанским бытом, с этим безвкусным оплотом буржуазии, куда я, конечно, не хочу. не хочу. мне больше по душе стерильность улиц, подоконников, музеев, библиотек.
поэтому я до сих пор начинаю плакать на середине фразы, вспоминая о сорвавшемся хэллоуине. поэтому я ехала в одиннадцать вечера на электричке среди снегов, чтобы всю ночь готовить в чужом доме и обнимать чужих котов. поэтому я зубоскалю каждый раз, когда слышу, какие у к. образцовые дом, семья, бывшая школа и круг друзей. поэтому я плачу весь день из-за того, что у меня никогда не будет своих птиц. поэтому я пытаюсь навязаться в компанию, в гости, в друзья, в жизнь всем, кто имеет неосторожность зазеваться.
именно потому что я к этому всему, конечно, совершенно равнодушна.